код баннераНазвание: ***
Автор: FeijoaБета: -
Персонажи: Сквало/Цуна, Занзас
Жанр: преслэш
Рейтинг: PG-13
Размер: 1385 слов
Дикслеймер: Все принадлежит Амано
От автора: АУ в каноне
читать дальше
О том, что в Варии теперь новый капитан, Цуна узнал в первый же день своего приезда на Сицилию.
— А Оттавио?
— Занзас его убил.
Цуна не спросил, за что. Разговаривать с отцом вообще не слишком хотелось. К счастью, у Десятого босса Вонголы хватало дел, полчаса на сына, приехавшего с другого конца света, ему показалось вполне достаточным.
Цуна вышел из отцовского кабинета и вздохнул. На Сицилии он бывать не любил, но приезжать на каникулы приходилось все равно. Семья — превыше всего, даже если от семьи этой давно остались одни ошметки. У отца здесь любовницы, у мамы — там, дома — потерянный взгляд и слишком бодрая улыбка, а Цуна мечется между ними — послушный японский сын сицилийского мафиози.
Теперь ему предстояло провести в Палермо все каникулы — до самого учебного года. Тоска было несусветная.
Но зато всегда можно было поехать к Занзасу, что Цуна и сделал.
Занзас был приемным сыном Девятого босса, кровного родства у него с Вонголой не было никакого. К тому же именно он и убил Девятого. Тот еще, в общем, был тип, но Цуна всегда относился к нему, как к старшему брату.
Занзаса выпустили из тюрьмы лет пять или шесть назад — в разгар очередного кризиса из тех, что приключались с Вонголой с завидной регулярностью. Занзасу тогда не исполнилось еще и двадцати лет, а Цуна учился в начальной школе.
Занзас тогда их спас — Цуну и его маму. И сказал, что пора Цуне перестать быть размазней, иначе он никогда так и не сможет сам защищать своих близких.
На Цуну тогда это сильно повлияло.
Хотя по меркам Занзаса он не перестал быть размазней даже сейчас.
Занзас в глазах Цуны был лучше многих других людей Вонголы. Подумаешь, убийца. Здесь все убийцы, даже те, кто не носит оружия и не убивает лично. Занзас хотя бы не имел обыкновения врать.
Интересно было, что там у него за новый капитан.
---
В поисках Занзаса ему пришлось дойти аж до тренировочных залов. Занзас был там, дрался с каким-то худощавым беловолосым парнишкой.
Цуна сел на скамью и стал смотреть.
Противник Занзаса был на вид не старше самого Цуны, но дрался он здорово. По крайней мере, Занзаса он теснил только так.
Наконец, паренек опрокинул Занзаса на пол, уперся коленом ему в грудь.
— Мудак, нахрена было подаваться?!
— Я не поддавался.
— Я тупой, по-твоему?!
Цуна аж вздрогнул от этого выкрика.
У противника Занзаса была разбита скула. Белая челка липла к потному лбу.
— Я не поддавался, — повторил Занзас. — И кончай психовать, придурок.
— Заткнись!
— Сам заткнись, идиот!
Цуна слушал все это с возрастающим изумлением. На его памяти на Занзаса никто и никогда не смел кричать.
А те двое смотрели друга на друга так, что, казалось, еще немного — и начнется уже бой всерьез.
Но беловолосый парнишка соскочил с Занзаса, бросил зло:
— Да иди на хрен!
Направился было к дверям, но вдруг остановился, глянул на Цуну.
– А ты еще кто такой?
— Это сын Десятого, — сказал Занзас.
— А, будущий Одиннадцатый, значит?
Парень смерил его недобрым взглядом, сплюнул под ноги. И ушел.
Цуна ошарашено смотрел на Занзаса, сидящего на полу.
— Я его чем-то обидел?
— Ты? – Занзас засмеялся невесело. — Да при чем здесь ты? Это я его обидел – тем, что не стал Десятым.
— Ты о чем?
— Неважно. Ты по делу или так приехал?
---
Варийский тир всегда был для Цуны местом отдохновения. Стрелять Цуну научил Занзас, он же научил выплескивать в стрельбу раздражение и злость. Правда, Цуна редко злился – и, в основном, на себя. Ну, еще на отца иногда. Но стрельба все равно помогала.
Посылая пулю за пулей в мишень, Цуна расстреливал свою растерянность и чувство смутной вины. Он почти успокоился, когда услышал вдруг резкий голос за спиной:
— Ты стоишь неправильно. И дышишь, как придурок.
Цуна хотел было оглянуться, но жесткие руки обхватили его, худое тело прижалось сзади, и парнишка сказал почти на ухо:
— Не дергайся, я покажу, как надо.
От него пахло потом и немного, кажется, кровью. Похоже было, что до душевой после тренировочного зала он так и не дошел.
Не то чтобы Цуне были неприятны эти запахи. Не то чтобы…
Он получил ощутимый тычок в бок.
— Выпрямись. Дыши ровнее.
По рукам парня струилось голубое пламя. Дождь? Одна рука парня была ощутимо холоднее другой. Цуна вдруг понял.
— Не ерзай. Ты стрелять собрался или что?
— Ты — Сквало, — сказал Цуна. – Это ты. Ты Сквало!
— Ну и что?
— Это, правда, ты?!
— Блядь, что ты орешь? Будешь ты стрелять или нет?
Сквало, наконец, выпустил его из этих неловких почти-объятий, и Цуна уставился на него. Белые вихры, серые глаза, протез вместо левой руки – Супербия Сквало во всей свой красе. Это с ним Занзас когда-то пошел убивать своего приемного отца. Супербию Девятый заморозил, а пасынка не успел, вот и вышло то, что вышло.
Выходит, теперь его освободили?
Ничего себе новость.
Сквало одним гибким движением сел на пол, прислонился к перегородке.
— Ну, что смотришь? Это тебе Занзас про меня натрепал? Скучал он, что ли?
— Он… Ну, ты же… Вы же…
— Перестань заикаться, наследничек.
— А ты… ты…
— Это он тебя стрелять учил?
— Да, — сказал Цуна. Уж на этот-то вопрос легко было ответить. Куда легче, чем спросить самому. А так и рвалось с языка – в порядке ли Сквало, как он себя чувствует после стольких лет, проведенных в ледяном плену?
Но спросить все равно не выходило.
— Ты не Занзас, не забывай об этом, — сказал Сквало.
— Я знаю, что я не Занзас.
— Ничего ты не знаешь. У него Пламя ярости, он взвинчивает себя перед боем, иначе не сможет драться. А тебе так делать незачем, тебе это мешает. Научись успокаиваться, придурок.
— Зачем тебе это? Ну, я хочу сказат, — Цуна запнулся, — какая тебе разница, как я стреляю?
Сквало растянул губы в недобром оскале.
— Ты прав. Никакой. Чем скорее тебя пришьют, тем раньше Занзас станет боссом Вонголы.
— Но он же…
— Что? – сказал Сквало с вызовом. – Не станет? Ну, посмотрим.
«Но он же не Вонгола», — умерло, не родившись. Цуна вдруг осознал, что Сквало мог и не знать этого. В те годы, кажется, этого никто не знал.
Живая ярость, заключенная в тело четырнадцатилетнего мальчишки, смотрела на него. Цуне было очень не по себе.
— Ты похож на него, — сказал вдруг Сквало.
— Что?
— На Занзаса. На такого, каким он был в школе. Он изменился сильно. Ладно, я пойду. Дыши размеренней, когда стреляешь, придурок.
---
«Ты похож на него».
Уж какое там сходство можно увидеть между японцем и итальянцем? Цуна разглядывал себя в зеркале и все думал, думал, думал. О чем?
На следующий день после обеда снова сорвался в варийский особняк, хотя что он там собирался делать, Цуна не знал. Брать уроки стрельбы?
Сквало обнаружился в парке. Сидел и кидал ножички Бельфегора в старую грушу. Дерево было жалко. Сквало почему-то тоже.
— Привет, — сказал Цуна.
— Занзас у себя.
— Я знаю, мне сказали. Как… дела?
— У меня или вообще?
— У тебя, — сказал Цуна.
И сердце обмерло — будто вниз с крутого обрыва рухнул.
— Лучше, чем последние восемь лет. Ты зашуганный какой-то, наследничек. Что, папашка терроризирует?
— Меня?
— Ну, не меня же.
— Да нет, — сказал Цуна растерянно, — мы с ним мало общаемся. Я в Японии живу, сюда приезжаю только иногда.
— Я знаю, мне рассказали. Ну-ка, иди-ка сюда.
Цуна пошел, как загипнотизированный. Сквало перехватил его за плечи – как тогда, в тире. И впился губами в губы.
Сердце у Цуны билось так, что, казалось, оно сейчас продолбит себе дырку наружу и поскачет по лужайке. Он послушно приоткрыл губы, впуская в рот чужой язык, вдыхая чужое дыхание.
Целовались они вечность. Наконец, Сквало отпустил его. Цуна отступил на шаг и попытался улыбнуться.
— Хорошо целуешься, наследничек, — сказал Сквало весело.
Собрал ножи и пошел прочь. Почему-то всегда так выходило, что Сквало уходил, а Цуна оставался. И глупое сердце так билось.
«Ты похож на него».
Цуна облизал онемевшие губы. Вдруг все дело в этом? Если Сквало не считает зазорным целоваться с парнями, то, наверное, они всегда ему нравились?
Цуна по себе судил, ему-то парни нравились с детства. То есть он пытался, конечно, ухаживать за девочками, без этого ведь никак, засмеют. Но парни-то были куда лучше.
Может, Сквало тоже такой? И он, наверное, был влюблен в Занзаса – тогда, восемь лет назад.
Медленно-медленно Цуна побрел к замку.
---
Занзас, выслушав его откровения, ржал долго и от души.
— Я не понял, — сказал он, наконец, отсмеявшись, — ты что, ревнуешь, мелкий?
Цуна почувствовал, что краснеет.
— Я не…
— Я не в его вкусе, угомонись.
— Ты уверен? – сказал Цуна серьезно.
Занзас хмыкнул.
— Он любит милых домашних мальчиков. Вроде тебя, знаешь. Ты для него прям как подарок.
— Я…
— Не парься. Я с ним поговорю, больше этого не будет.
— Не надо! – Цуна прикусил язык, но на секунду позже, чем следовало.
Но, в общем-то, Цуна об этом не пожалел.