[sladkaya-bitva]

Название: Запретная территория
Автор: Голубичная поляна
Бета: Голубичная поляна
Персонажи: Цуна, Гокудера, Ури
Жанр: экшен
Рейтинг: PG-13
Размер: 547 слов
Дисклеймер: Все принадлежит Амано
Предупреждения: UST

У нажравшейся пламени солнца Ури широкие тяжелые лапы, горячий шершавый язык и низкое, утробное, басовое урчание. Удачно сложилось, думает Цуна, что они решили впечатлить сегодняшних оппонентов именно этой коробочкой. Ури всем своим немаленьким весом вдавила Цуну в пыльную, пропитанную солнцем брусчатку крохотной площади. Лапы прижимают ладони к горячим камням, шерсть щекочет кожу на шее и на пояснице под задравшейся рубашкой. Время от времени по щеке проезжается горячий язык, и тогда Цуна коротко стонет и открывает глаза.
Перед глазами серый булыжник и бурая подсохшая кровь.
Ури мурлычет так громко, что Цуне почти не слышны выстрелы, крики и взрывы. Но того, что он слышит, хватает, чтобы знать – Гокудера еще сражается. Один. Цуне мучительно стыдно: надо же было так по-глупому прошляпить нападение! Вдвоем – то есть втроем, Ури тоже надо считать, – они раскидали бы врагов за пять минут. Гокудера, конечно, и один справится, но время уходит, и, если Цуна правильно понимает, кто именно на них напал, то своей цели они уже добились: сегодняшние переговоры придется отложить. С этой крохотной площади, откуда с первым выстрелом разлетелись только жирные ленивые голуби – людей здесь и так не было ни души – Десятого Вонголу увезут прямиком в ласковые руки Луссурии с его павлином.
Цуна морщится: больно. Наверное, он давно бы отключился, но Ури подпитывает его солнцем. Мурлыканье отдается вязкой тянущей дрожью в теле, пронизывает насквозь, обнимает и обволакивает. Цуна кусает край ладони: так легче оставаться в сознании, и так легче не поддаваться неожиданно острому удовольствию. От урчания Ури, от ощущения ее тяжести на себе, от горячего шершавого языка у Цуны почти что сносит крышу. Ури – это Гокудера. А Гокудера – это запретное. И потому сейчас Цуна почти счастлив. Плевать на сорванные переговоры, на неизбежные насмешки Луссурии, на боль. Ури всего лишь защищает его и помогает дождаться помощи, но Цуне слишком легко представить большее. Отпустить на волю жестко скрученные и загнанные в самый темный угол души фантазии. Урчание Ури катится горячей волной по позвоночнику, рождая в теле Цуны ответную дрожь, две встречных волны сталкиваются, доводя почти до оргазма. Цуна дергается, трется о брусчатку, намеренно вызывая боль – лишь бы убрать возбуждение. Во рту вкус крови, перед глазами пляшут огненные полосы.
– Десятый!
Тяжесть, тепло и вибрирующее урчание исчезают, и Цуна коротко стонет: вот все и закончилось. Гокудера переворачивает его на спину, разрывает рубашку, перевязывает, ругаясь сквозь зубы. Цуна вглядывается в злое лицо, смакуя каждую крохотную черточку – тонкие бледные губы, ободок линз в слишком ярких глазах, болезненный надлом бровей, рождающий горькую складку посередине лба… Желание вспыхивает снова, Цуна всхлипывает и опять впивается зубами в ладонь.
– Сейчас, Десятый, потерпи, – Гокудера торопится, но его движения точные, резкие, ничего лишнего. Идеальная правая рука. – Как ты, Десятый? Дотянешь?
– Да, – коротко выдыхает Цуна.
Хочется сказать другое. «Поцелуй». «Дотронься». «Хочу». Цуна знает, что Гокудера не отшатнется, примет и это, как принимает всего Цуну – таким, какой он есть, с до сих пор прорывающейся никчемностью, приступами паники перед принятием важных решений, с манией всех спасать и все контролировать. Но именно поэтому Цуна никогда такого не скажет. Он босс. Гокудера считает его лучшим боссом в мире, хотя Цуна категорически с ним не согласен. Он не должен мешать личное с работой.
Цуна протягивает руку, ладонь тонет в теплой шерсти. Может, волосы Гокудеры так же ласково скользили бы между его пальцами. Он никогда не узнает.
– Ненавижу быть боссом, – шепчет Цуна.
– Что ты говоришь, Десятый! – возмущается Гокудера. – Ты самый лучший!
Цуна не спорит.