Автор: Ollyy
Бета: Shun
Размер: драббл, 790 слов
Пейринг/Персонажи: Луссурия/Сквало
Категория: слэш
Жанр: стеб
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Первое слово, которое Луссурия сказал Сквало, было вовсе не «ах, какой милашка» или «привет, мой сладкий», а «отвали».
Предупреждение: трэш, угар и
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет Katekyo Hitman Reborn! принадлежат Амано Акире. Автор материальной прибыли не извлекает.
Первое слово, которое Луссурия сказал Сквало, было вовсе не «ах, какой милашка» или «привет, мой сладкий», а «отвали». И это еще очень вежливо для профессионального боксера, которому непонятный хрен с горы, похожий на женскую версию капитана Крюка, предложил бросить спортивную карьеру ради работы в мафии. Луссурия неловко почесал рукой в перчатке коротко стриженный затылок, сплюнул и бросил свое:
— Отвали.
Жеманный беловолосый посланник мафии все не унимался.
— Сам подумай, что тебя ждет тут! — проорал он (обычная итальянская манера; Луссурия поначалу дергался, когда от воплей его здешнего тренера дребезжали окна и вазы, а потом привык, хотя стекло все же заменил на пластик — так, на всякий случай). — Еще пара лет в спорте, а потом? На смену придут новые, молодые чемпионы, и кому будешь нужен ты? Тупой, со свернутым носом, парочкой сотрясений мозга и неоконченным средним образованием? Куда пойдешь работать, вышибалой в бар?
— Спасибо за заботу, — о двух высших образованиях Луссурия решил не упоминать, чтобы не злить странного паренька. К тому же, через пять минут ему надо было выходить на ринг. — Но я как-нибудь справлюсь сам.
— Не хочешь по-хорошему, будет тебе по-плохому, — белобрысый прищурился, крутанулся на каблуках и вышел. Луссурия пожал плечами и пошел на ринг — этот чемпионат мира по боксу он твердо намеревался выиграть.
Гром грянул через неделю. Луссурия уже несколько дней слышал его приближение, но принимал тихие раскаты за обычный грохот прибоя.
Началось все вполне невинно.
— Я тут в раздевалке красные кружевные трусики нашел. Луссурия, твое богатство?
Луссурия честно задумался, но потом покачал головой: его последняя пассия, Мария, нижнее белье не носила в принципе.
— Может, тебя еще поцеловать, чтобы не болело? — врач на чемпионате мира был под стать мероприятию, никаких сюсюканий и нежничаний. — За вазелином обращайся к Луссурии.
Тот, как раз мазавший вазелином губы (найти гигиеническую помаду без дурацких ароматизаторов малины, апельсина или шоколада было делом практически безнадежным, а губы по жаре трескались просто невыносимо), молча кивнул и протянул баночку.
— На ринге нас будет двое, — подслушал Луссурия слова Фабио Тьенделли, своего будущего партнера по финалу, — я и этот чертов пидарас.
И уже хотел было кивнуть, соглашаясь — рефери, которому предстояло судить матч, и вправду обладал довольно мерзким характером, — как невидимый собеседник Тьенделли добавил:
— Главное, покрепче сжимай губы и ягодицы. А то не победит, так выебет.
Только тогда Луссурия понял — говорили о нем. Все это время говорили о нем.
Наверное, это могло бы стать сильнейшей мотивацией для победы, если бы не дисквалификация Тьенделли перед самым матчем: на финал тот приперся в обшитых железом шортах, снимать которые с горе-спортсмена пришлось кусачками.
Больше всего Луссурию, впрочем, обидела фраза, невзначай брошенная одним из бывших фанатов:
— Так вот почему ты бреешь грудь.
Настолько, что он даже догнал мальчишку, прижал к стене и полчаса рассказывал ему о спортивной этике и гигиене. Тот слушал, глядя собеседнику в рот, и неладное Луссурия заподозрил только тогда, когда паршивец привстал на цыпочки и страстно выдохнул ему в губы:
— Когда ты меня уже, наконец, поцелуешь?
Источник этих слухов долго искать не пришлось, он объявился на следующий день после финала чемпионата мира по боксу, снес дверь, развалился в любимом кресле Луссурии и, внаглую потягивая его богатый витаминами шиповниковый сок, защелкал пультом телевизора.
— Ну что, — поприветствовал он обалдевшего от такой наглости Луссурию, — спортивная карьера уже не кажется такой привлекательной, как прежде, верно? Я пришел повторить свое предложение.
Тогда-то, глядя на этого белобрысого мудака, Луссурия впервые начал задумываться о плане мести.
— На одном условии, — хмыкнул он. — Раз уж ты сделал из меня пидараса на словах, придется тебе закончить начатое и на деле.
— Без проблем, — легко согласился Сквало (забавно, что имя его Луссурия узнал гораздо позже, чем договорился о сексе). Он думал, что собеседник шутит. Да что уж там, сам Луссурия и правда ничего такого не имел в виду.
Иллюзия эта развеялась в первый же день его пребывания в Варии, стоило только Луссурии увидеть одного из своих подчиненных, того самого экс-фаната с вопросом про бритую грудь.
К обеду о небесно-лазурной ориентации Луссурии знали все. К вечеру даже самые смелые перестали звать его «дорогушей» — по большей части потому, что со сломанной челюстью не особо-то поговоришь, — а к ужину он получил три серьезных приглашения на свидание.
Сквало, ставший свидетелем последнего, на свою беду решил помочь новому офицеру, подошел и сказал смущенному Кордини (рост два метра, бицепсы шире шеи, в постели убежденный пассив):
— У него уже есть постоянный партнер.
Это и стало последней каплей. Взбешенный, обозленный, выведенный из себя событиями последней недели Луссурия схватил Сквало за его длинные бабские лохмы, притянул к себе, смачно поцеловал и бросил незадачливому кавалеру:
— Вольно, рядовой.
И потащил Сквало в спальню. Где они выяснили, что распускаемые Сквало слухи не такие уж и слухи, а их одна на двоих уверенность в собственной гетеросексуальности сильно преувеличена.
От Кордини, конечно, пришлось избавиться. И нет, разговоры о некрофильских предпочтениях Луссурии пошли вовсе не тогда, а гораздо, гораздо позже, и снова были связаны со Сквало. Впрочем, это уже совсем другая история.