код баннера Название: Короче, детка
Автор: ядовитая волчья ягодка Бета: ядовитая волчья ягодка Персонажи: Занзас/Цуна
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Размер: драббл, 977 слов
Дикслеймер: отказываемся, все принадлежит Амано
Саммари: Как стать решительнее.
Схватив с проносимого мимо подноса бокал с шампанским и осушив его залпом, Цуна понял, что был идиотом. Что действовать нужно было не так. Действовать нужно было смелее, решительнее.
Он отбросил бокал в сторону, не обращая внимания на звон разбитого стекла.
Кто-то – кажется, Гокудера, – уже направлялся к нему с противоположной стороны зала. Цуна воспользовался моментом, пока он лавировал в море всех этих незнакомцев, которых Девятый пригласил на его, Цунин, день рождения, и поспешил ретироваться за дверь. Он просто не мог, не хотел разговаривать с Гокудерой сейчас. Что тот скажет, Цуна знал и так. «Ну как все прошло, Десятый? Вас можно поздравить, Десятый?»
Поздравить Цуну можно было разве что с тем, что перспектива остаться до конца жизни робким девственником замаячила перед ним еще отчетливее, чем раньше, но принимать поздравления по этому поводу Цуна был еще не готов.
Привыкнуть к огромному особняку Вонголы он не успел, поэтому плохо ориентировался в хитросплетениях лестниц и коридоров. В поисках места, где никому не придет в голову его искать, он толкнул первую попавшуюся незапертую дверь. За ней обнаружилась чья-то спальня. Может быть, это была одна из комнат для гостей – во всяком случае, хорошо обжитой она не выглядела. Похоже, единственным, к чему тут успели прикоснуться, был мини-бар. Цуна с любопытством заглянул в распахнутые дверцы, обнаружил там распечатанную бутылку, в которой еще оставалось немного виски, и решил, что ему она сейчас все равно нужнее, чем кому-либо.
Перед глазами до сих пор стояло растерянное, полное сочувствия, лицо Кёко. В ушах до сих пор звучали ее слова. «Извини, Цуна-кун. Я так благодарна, что ты пригласил нас всех сюда на свой день рождения. Ты замечательный, и мне не хочется тебя расстраивать, но я всегда считала тебя другом, только другом».
Только другом. Чтобы он еще хоть раз начал дружить с девчонкой…
Цуна приложился к виски. Горло тут же обожгло, он поперхнулся, закашлялся. Потом закрыл глаза и упал на кровать.
К тому времени, когда бутылка окончательно опустела, а полоски на обоях плыли у него перед глазами, подрагивая, точь-в-точь как пламя посмертной воли, Цуна окончательно уверился в мысли, что Кёко, должно быть, просто не поняла, что он хотел ей сказать из-за того, как сильно он мямлил и заикался.
– Слабак, – сокрушенно вздохнул он в пустоту. – Неудачник.
– Мусор, – добавила пустота откуда-то слева голосом Занзаса. После чего грозно осведомилась: – Тебе что, мало того, что ты занял мое законное место наследника? Теперь ты еще пьешь мое виски в моей кровати?
Цуна повернул голову и смущенно улыбнулся расплывающейся перед глазами форменной пряжке ремня.
– За-анзас, – с трудом ворочая языком, протянул он. – Ты тоже считаешь, что мне нужно стать решительнее?
Занзас бесцеремонно подвинул его и сел на кровать. Перевел взгляд с раскинувшегося рядом в позе выброшенной на берег медузы Цуны на опустевшую бутылку и обратно. В его глазах отразилось понимание.
– Ты наконец решил научиться пить, как нормальный мужик? – спросил он.
Цуна хотел объяснить, но мысли в голове путались и расплывались, как полоски на обоях. Поэтому он решил сделать проще: продемонстрировать.
С третьего раза ему удалось приподняться на кровати, но его так шатало, что пришлось оседлать колени Занзаса, чтобы не упасть, и вцепиться ему в ворот рубашки. Из-за небольшой потери ориентации, за рубашку он дернул так сильно, что верхние пуговицы отлетели.
– Извини, – сказал Цуна очень решительным голосом, поднимая глаза на Занзаса. – Но это было н-необходимо.
Занзас смотрел на него со смесью ужаса и восхищения. Нет, скорее шока. Или все-таки восхищения.
– Только не подумай, пожалуйста, что-нибудь не то, – решив не останавливаться на достигнутом, Цуна начал хорошо отрепетированную перед зеркалом речь, – но я давно хотел сказать, как много ты для меня значишь.
Он проникновенно посмотрел Занзасу в глаза. Глаза у Занзаса были красивые: очень выразительные, по крайней мере, такими они казались сейчас, с темными, неожиданно длинными, как у девчонки, ресницами. Странно, но факт: его мужественному лицу такие ресницы очень шли.
Занзас вопросительно вскинул бровь, и Цуна понял, что вся заготовленная для Кёко-тян речь вылетела у него из головы. Оставалось только импровизировать, причем делать это как можно решительнее.
Сосредоточившись, Цуна толкнул Занзаса в грудь, чтобы тот упал на кровать. Занзас только снова вскинул бровь, вопросительно глядя на упершуюся в него мальчишескую ладонь. Цуна вошел в гипер-режим и попробовал еще раз. Со второй попытки Занзас упал на кровать очень красиво.
Цуна навис над ним, неотрывно глядя глаза в глаза.
– Короче, детка, – произнес он. – Выслушай меня и постарайся понять, пусть даже это будет нелегко. Мне ведь, знаешь ли, тоже непросто. – Он сделал паузу, довольный тем, как хорошо начал. Почему-то широко распахнутые глаза Занзаса вдохновляли его больше, чем широко распахнутые глаза Кёко. – Я думаю о тебе чаще, чем о том, как не хочу становиться боссом мафии, то есть очень часто. Но, хотя это, – тут Цуна немного смутился, но вовремя вспомнил, что обещал себе быть смелее, – оч-чень приятные мысли, одних мыслей уже не достаточно. Я хочу быть с тобой. Защищать тебя. Любить. Творить с тобой всякие грязные штуки.
– Какие, например? – поинтересовался Занзас.
Цуна улыбнулся и ласково взлохматил ему волосы.
– Например, вот, – сказал он, быстро наклонился и на мгновение прижался губами к губам. – Не бойся, я позабочусь о том, чтобы тебе было хорошо.
– Да ты…
– Вот что я должен был ей сказать, – закончил Цуна объяснять.
Пламя посмертной воли погасло и он устало уронил голову Занзасу на грудь.
В комнате воцарилась тишина.
Потом кто-то грубо встряхнул Цуну за плечи, и он обнаружил, что снова смотрит в потемневшие глаза Занзаса, на лице которого четко проступили старые шрамы. Цуна догадался, что срочно должен за что-то извиниться, а потом, если получится это сделать до того, как ему свернут шею, поскорее юркнуть за дверь.
Но едва он успел открыть рот, Занзас тут же накрыл его своим. Цуна растерялся и ответил на поцелуй. На такой поцелуй просто нельзя было не ответить.
Когда Занзас оторвался от него, Цуна даже забыл, как выглядело лицо Кёко-тян, когда она ему отказала. Зато хорошо помнил, что в решающие моменты нужно действовать смелее.
– Еще раз, пожалуйста, только помедленнее, – вежливо и решительно попросил он заплетающимся языком. – А потом я попробую повторить.
Занзас усмехнулся и не менее решительно сгреб его в охапку.